Глава 1: (предыстория.) отправляемся в путь.

Мефодий Буслаев, планируемо великий повелитель мрака, обладатель непобедимого меча Древнира, один из (бывших) претендентов на трон короля мрака, несмотря на его тянущийся к свету эйдос,… стоял возле обшарпанного жилища Дафны и ковырял облезшую штукатурку. Времени, в общем, он не терял.
Над его головой с трудом махая крыльями, пролетела сонная ворона. Что-то ей не понравилось в голубе, сидящем на соседней от Мефа крыше дома, и она хрипло каркнула. Меф вздрогнул, неожиданно ощутив как мысли, витавшие где-то в облаках, вернулись в его черепную коробку. В животе нечто радостно ухнуло, заставляя в жаркий день передернуться от пропустившего сквозь тело электрического озноба. Сердце забилось ещё радостней – сегодня, они должны идти с Дафной на вечер счастья, незабываемый как луна. Встреча любивших друг друга, обязательно должна происходить, где то за городом, на какой ни будь уютной полянке, при костре и приятных лесных запахах. Казалось бы ничего романтичного, но Буслаев точно предчувствовал – грядет нечто великое…
Но проклятое время, словно сонная ворона, только что пролетевшая мимо него, никуда не спешило. Секунда казалось минутой, минута вечностью.
— Где же Даф?
Созерцать пустые окна в комнате общежития, не видя Даф было весьма неприятно.
Даф должна была появиться с минуты на минуту. Меф звонил её каких то десять минут назад. Услышав ответ: «вот-вот буду», он решил что это «вот-вот» пройдет быстро. Как бы ни так. Даф не было, как казалось Мефу довольно долго.
Ковыряние облезлой штукатурки, в конце концов, пришло к логическому завершению – не ковырялось. Да и желание, в общем-то, что-либо ковырять уже не было.
Меф повернулся и стал глядеть на живописно усеянный разным мусором двор. Возле скамейки лежало куча окурков, стояла банка пива – в общем, самый что ни наесть двор общежития. Полно мусора, убирать некому. Силой мысли, Меф решил помочь природе и попытался сжечь банку с пивом. Видимо, его способности по-прежнему были словно не свои – банка вместо того что бы загореться, увеличилась в размерах, а вот стоящая рядом клумба с сухими цветами вспыхнула в одно мгновение.
— Ой…
«Переборщил» — подумал повелитель мрака.
Меф не почувствовал почти ничего… Все что он успел ощутить, это легкое дуновение ветра с божественно-знакомым запахом легкой весны и кто-то закрыл ему глаза руками.
— Даф! – радостно воскликнул Меф. Мгновение спустя он сжал её в крепких объятиях, путаясь носом в парящих волосах. На долю секунды его переполнило настолько неописуемое счастье, что где то что-то взорвалось и завыло сразу пять или шесть сигнализаций машин.
Даф захрипела…
— Ой, прости! Я не хотел. – засмущался Меф и отпустил её.
— Да, я это поняла, когда ты меня начал душить. – засмеялась она.
Минуты три спустя, они уже направлялись к Эссиорху. Бедняга должен был дать им свое самое дорогое – мотоцикл. Немного старый, немного потертый…
Хранитель из сфер, пытался стереться с толпой, спрятаться, исчезнуть, телепортировать в Китай, чтобы парочка отстала от него с просьбой «немного покататься». В конце концов, когда непутевый сосед Эссиорха, связной Корнелей пригрозил ему болтать весь день без умолку, а Улита вдруг расчувствовавшись, увидела в этом шанс побыть со всем любимым, а не только с его торчащими ногами из-под мотоцикла и просто повисла на нем не отцепляясь – бедняга сдался. Вздохнул, критически осмотрел Мефа и разрешил ему взять мотоцикл.
Теперь, когда они шли по оживленной улице к Хранителю, настроение обоих было просто в заоблачных пределах. Казалось, ничего не могло омрачить этот день.
Собственно это было правдой. С момента боя с Ареем, прошло немало времени. Сначала Меф был похож на лишенца. Лицо стало худым, бледным, даже волоса, казалось, поседели в его-то возрасте. Он ничего не ел, не пил. Просто лежал, смотрел в потолок и умирал от голода. Отчаявшиеся Дафне, как его хранителю эйдоса, пришлось обратиться к валькирии золотого копья.
Фулона внимательно выслушала едва ли не плачущую Даф, минуту подумала и, брызнув на плачущую теплыми искрами телепортации исчезла. Десять минут спустя она вернулась, и, мягко улыбнувшись Дафне, сказала идти домой, не о чем не беспокоясь.
Собственно, Даф домой не пошла – она летела. В прямом смысле слова. Оказавшись дома, она увидела что Меф сидит за кухонным столом и поедает холодную вчерашнюю курицу обильно поливая кетчупом.
Как оказалось, Фулона вместе с Мефом не спрашивая его разрешения, телепортировала прямо в новый Иркин дом. Мефу было достаточно увидеть бывшую валькирию всего мгновение, чтобы его дух воспел мужеством.
Фулона была воистину мудрая женщина. Она показала Мефу что в мире полно бед, гораздо больших его. Напоследок, когда валькирия золотого копья вернула Буслаева домой, сказала ему то, о чем он помнил до сих пор:
— Делая больно себе, подумай – может, ты делаешь больно и другим?

Сейчас Мефодий с Дафной были счастливы. Они направлялись к Хранителю и знали, что впереди их ждет светлый и жизнерадостный день. Хотя, наверное, не знали…
Они это чувствовали…
Жаль было только одно – они не заметили скользящей за ними тени…

Глава 2: Навалилась беда.

От неожиданного грохота, донесшегося из коридора, заставили Эссиорха катапультировать из мира воображения, в реальный мир. Рука, твердо державшая кисть, дернулась вниз по холсту. Коленом, Хранитель едва не сбил табурет с разведенной на ней краской.
Громыхающие звуки от железной двери по-прежнему разносились по квартире, немого жаля барабанные перепонки Эссиорха. Однако, Хранитель не торопился. Медленно повернул голову на холст и криво усмехнулся. Он как раз дорисовывал губы Улиты, специальной красной краской, дабы больше подчеркнуть её выразительную улыбку. Вышло, словно изо рта его любимой выливалась кровь, при этом не её. Мазок от руки вниз, слегка извился, словно заставляя поверить в реальность крови.
Грохот повторился. Повинуясь инстинктам, сопротивляясь при этом нахлынувшей лени, Эссиорх поднялся и побрел в сторону коридора. Галдеж и грохот мгновенно прекратились, как только стоявшие за дверью расслышали шарканье тапок. С трудом вспоминая, кто именно и по какой причине решил его отвлечь, он распахнул дверь.
Бедняга не ожидал такого напора от двух едва ли ни вполовину меньше его людей. Меф и Дафна ворвались в квартиру неряшливого художника. Сияя как начищенный пятак, Меф ввалился таща за собой хохочущую Дафну.
— Ты… ты представляешь!?… – сквозь смех проговорил он недоуменному Хранителю. – Даф только что пришлепнула комиссионера, который ползал по стенам дома. И куски пластилина, упал прямо на идущего внизу толстого мужика. Но самое смешное, что этот мужик, едва отодрав от себя пластилин, пытался забросить его обратно, в чье-то окошко. А когда это получилось, он вызвал полицию и куда-то убежал. Видел бы ты его лицо! Красное как помидор.
Совершенно не видя в этом ничего смешного, ради приличия Эссиорх изобразил на лице улыбку, больше похожую на оскал. Решив, что Хранителю тоже стало смешно, Меф бросился в комнату за Дафной. Однако, он поздно услышал окрик Эссиорха. Буслаев, не успев затормозить, налетел прямо на табурет с лежащей на нем краской. Раздался новый грохот. Из кухни Хранителя не зная, хихикать или беспокоиться, выбежала Даф и вскрикнула, не сразу распознав то, что покрытый красной жидкостью Меф, не в крови, а в краске.
В другой раз, Хранитель поднял бы Мефа и зачитал ему лекцию о правильном поведении в гостях, но сейчас ему было все словно без разницы. Разгоряченная Даф, быстро сориентировалась в ситуации. Она повернулась к Эссиорху и, не сразу распознав в его лице отрешенность, начала – «Эссиорх, помнишь, ты нам с Мефом вчера обещал дать свой…», и осеклась. Хранитель грустно смотрел куда-то мимо них, и казалось, ничего не замечал.
Счастливое настроение Дафны мгновенно упало. Словно червяк, висел в воздухе, парил, так и не поняв, что именно его заглотало. Лицо Даф, изменилось вместе с её настроением. Её порхающие волосы, казалось, словно перестали сиять, и вяло опустились на плечи. Даф жестом показала все ещё глупо хихикающему Мефу перестать хихикать и мотнула головой в сторону оперившегося о стену локтем Эссиорха. Его голова лежала на руке и отрицательно покачивалась в стороны, словно он, споря с кем-то невидимым для них, отрицал некий факт.
Даф подошла к Хранителю и положила ладно на его плечо.
— У тебя, что-то случилось? – спросила она.
Вздрогнув от прикосновения, Эссиорх поднял голову, посмотрел на Даф пустыми глазами и снова отвернулся. Его челюсти казалось, боролись с языком, чтобы тот не проболтал лишнего, но в конце концов, язык победил.
— Мы расстались с Улитой… – произнес он.
Не сразу восприняв его слова, Дафна рассмеялась и сказала, надеясь, что эти слова принесут ему облегчение:
— Ты нас напугал… Не велика беда, не расстраивайся. Она отходчивая. Немного позлится, немного поругается и отойдет.
Хранитель медленно повернул голову и посмотрел ей в глаза.
— Не вернется…
Решив попытаться ещё раз, Дафна начала говорить, но Эссиорх её перебил.
— Это другое. Когда мы просто ссоримся, я вижу в её глазах не злость, а… не важно. Это было по-другому. Она говорила в серьез, без истерик. Я прочитал на её сердце, в её глазах, что она говорила правду. Ни капли неправды. Она не вернется…
Эссиорх мешком сел на диван и закрыл лицо руками. Он не плакал, куда там, но он был расстроен до ужаса. Хотелось, что не подобает его уровню ангелов, разнести все вокруг и запить до смерти. Отогнав от глаз мираж стоящей в холодильнике бутылку разведенного спирта, он поднялся и решительно сунул ключи Мефу в руку.
— Езжайте. И не задавайте мне много вопросов. Не думайте, наслаждайтесь жизнью, радуйтесь. Не предавайте друг друга. Не ссорьтесь по пустякам… Не… езжайте в общем.
Он буквально выпнул их в подъезд, захлопнув за собой дверь. Меф растеряно взглянул на Дафну. Та в свою очередь ответила ему тем же взглядом.
Минуту спустя они уже ехали вдоль залитой солнцем улице. Но улыбки уже на их лицах исчезли. Меф думал
— Я никогда не потеряю Даф.
А Дафна меж тем думала:
— Я никогда так не поступлю с Мефом.
Они оба думали одно, и тоже. Они вдруг поняли, что их чувство, что день сегодня будет замечательный, словно фальшивая занавеска – она опала…. Настал настоящий день. Хоть и солнечный, но до странного грустный.
Они ехали по залитому солнцем асфальту, блестящим словно алмаз…
А тень за ними все скользила…

Мефодий Буслаев. Кукушка.
Автор – OUGHT (то есть я).
Понятия «пейринг» не понял.
Рейтинг – PG-13 (предельно физиологично описанные сцены убийства пулевым оружием).
Тип произведения – историческо-политический фэнтези-фанфик.
Не рекомендуется читать людям, не могущим понять моральных дилемм и не знающим (хотя бы в общих чертах) Русскую историю.

Эпиграф:
— Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось?
— Ку…
— А почему так ма…
Разговор советского офицера и финского снайпера.

Пролог.
9 января 1940 года, 18-35. Русско-финская граница.
Хлоп. Очередной красный комиссар упал мертвым. Снайпер улыбнулся.
Обычная ситуация на этой войне. Колонна советских войск попала в засаду. У дороги слева мины, справа мины. Мост взорван. В лесу – финские снайперы – «кукушки». Сапер подходит к минам – хлоп. Сапер падает.
Снайперы выцеливают командирский состав дивизии. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Рутинная работа. Хлоп…
Снайпер наконец нашел командира дивизии. Хлоп. Крики солдат – «Командира убили! Мишу Буслаева убили!». Обычная ситуация. Дивизия лишена командования.
Снайперы встали на лыжи и пошли к своим, за линию фронта. Снайпер улыбался – это именно он убил комдива Буслаева. К нему подошел начальник их снайперского отряда – одного из десятков, рассеянных по линии фронта.
«Молодец, Михаил Хаврон!»
«Спасибо» — откликнулся снайпер…

Глава 1. Точка отсчета.
9 января 2007 года. 18-35. Резиденция мрака.
Мефодий Буслаев тренировался с мечом. Наносил веерные удары, отбивал гипотетические выпады, разрубал воображаемого противника напополам. Напротив сидела Дафна. С тех пор, как она стала лишена дара, прошел уже почти год. Правда, Эссиорх сказал ей, что лет через десять ее связь с крыльями восстановится, но это ее не сильно утешило. Десять лет! Десять лет – как это мало по меркам Эдема и как много по меркам Земли!
Мефодий отбил воображаемый дрот, летящий ему в лицо, и посмотрел на Дафну. Спору нет, ему было жалко ее, но чем он мог ей помочь? Десять лет…
Внезапно он увидел, что все вокруг исчезло. Без театральных вспышек, без шума и запаха серы. Просто было – и нет. Вдали виднелся какой-то разрыв, сверкая белизной, а так вокруг была лишь чернота. Он подошел поближе. Под ногами у него была пустота, но он именно подошел ближе к прорехе. Там виднелся зимний лес и проходящая через него дорога. На дороге стояли грузовики, мотоциклы. Люди пытались за ними спрятаться… и падали. Падали, сраженные пулями. Падали комиссары, сержанты, офицеры. Вот в грузовике спрятался мужчина, очень похожий на него самого. Мефодий видит, что к нему летит пуля. Он как в замедленном времени видит ее и бежит туда, в прореху, чтобы спасти человека… и с каждым шагом он удаляется от него… пуля ударила в голову… вытекла капля крови… вышла с другой стороны… выпал кусочек серого вещества… Мефодий упал.
Дафна вскочила, увидев, что Мефодий исчез. Сначала она подумала, что Меф так ад ней прикалывается, но после пятиминутных криков «Меф!», «Куда ты делся!» и «Хватит прикидываться!», побежала к Арею.
— Странно, очень странно. Сеньор Помидор все-таки кое-что умеет, он не стал бы вот так просто, без схватки исчезать… Надо осмотреть место происшествия.
К глубокому удивлению Дафны, Арей никому не рассказал о случившемся. Он внимательно рассматривал пол, стены, меч Мефодия, одиноко лежащий на полу, диван…
Наконец он вынес вердикт –
— Мефодий стал свидетелем уникального явления природы – образования заглота. Только я не знаю, оставался ли хоть когда-то свидетель такого явления в живых…

Глава 2. Найти Свет.
— Не могу определить, — устало сказал Арей. По его лицу медленно скатывались капли пота. – Не могу определить, за счет чего произошел перенос. Одно могу сказать – в данный момент он не жив. Но и не мертв тоже. Он просто не существует. Как будто и не рождался. Моей магии тут не хватит.
— А если просканировать изнутри?
— Да, это возможно. Но параллельные миры слишком мало изучены. Туда можно проникнуть только на контрасте. На Тьме – войти, а на Свете – выйти. Иначе есть шанс затеряться в бесконечности.
— Значит, нужен Эссиорх?
— Возможно. Но я не уверен, что он будет помогать вернуть Мефодия. Совсем не уверен. Вдумайся сама – страж света будет спасать наследника мрака! Нет, он этого не сделает. Он просто не будет иметь права это сделать.
Дафна поморщилась. Она не любила, когда Арей разговаривал с ней в таком нравоучительном тоне. И при этом она понимала, что Арей прав. Свет не имеет права помогать мраку. Максимум, что он может делать – не мешать ему.
«Десять лет…» — прошептала она про себя. «Десять [цензура] лет!» Ей было плевать, что ругаться, тем более матом, светлым стражам запрещено. Да она, собственно говоря, уже и не была стражем…
— А Ирка? Та валькирия?
— Возможно. Заметно, что ей неравнодушен Мефодий. Но она тоже НЕ ИМЕЕТ ПРАВА. Двойной переход не замаскируешь.
— Матвей? – спросила Дафна, но сразу же поняла свою глупость. Хоть Матвей и может применять светлую магию, но он скорее удавится, чем поможет Мефодию.
Арей промолчал.
— Но попытка не пытка! – сказала Дафна. – Может, все-таки, сообщить Эссиорху и валькирии?
— Может быть. На Эссиорха у меня надежды мало, а вот на Ирку…
***
Часом позже они подошли к дому Эссиорха. Он возился во дворе со своим Коньком-Горбунком. Дафна вкратце обрисовала ему всю ситуацию.
— Понятно… И вы решили, что я вам помогу? Я, светлый страж-хранитель, помогу усилиться мраку? Мне очень жаль, Дафна, но я не могу этого сделать. Я не могу пойти против своей сущности. Я не могу предать Свет.
— Эссиорх, но ты же мой хранитель!
— Да, я твой хранитель. И я считаю, что так будет лучше для тебя.
— Так я и думал… — ответил Арей. — Теперь вся надежда только на Ирку…
— А как вы ее найдете? – спросил Эссиорх.
— Хороший вопрос, — пробормотал Арей… — Жаль, что Меф не сказал мне, где она живет…

Глава 3. Ловушка для валькирии.
Ирка гуляла по городу. Просто ходила без цели, вглядываясь в лица прохожих. Вот идет толстый парень в очках и с таким лицом, как будто решает проблемы мирозданья. Вот – старушка с сумкой, в которую при желании можно уместить запасы на случай войны до 2050 года. Вот – молодой мужчина с дипломатом, который несет бережно-бережно, как ребенка. Вот идет молодая мама с карапузом лет трех. Тот хнычет и вопит – «Мама, верни диск!».
Ирке хотелось побыть в толпе. Стать ее частицей. Но толпы не получалось. В каждом, кого она видела, была некая индивидуальность. Ирка хотела, быть может, неосознанно, увидеть людей, у которых все хорошо, нет проблем. И при этом она отлично понимала, что человек, у которого нет проблем – это психбольной. Психи – самые счастливые люди на свете. Они могут выписать чек на миллион долларов или снабдить рекомендательным письмом к Шерлоку Холмсу. И им плевать, что чек, выписанный на туалетной бумаге, недействителен, а Шерлока Холмса не существует.
Вот так, за абстрактными размышлениями, валькирия и не заметила, как ноги ее принесли к памятному дому №13 по Большой Дмитровке. Она поняла, где она находится, и собиралась уйти, но что-то ее подтолкнуло посмотреть на третье окно второго этажа. Внезапно там словно вырезали кусок стены, и она увидела Мефодия, машущего мечом. Она присмотрелась повнимательнее к нему. Ирка увидела то, что Дафна, по причине отсутствия способностей, не могла увидеть. Она увидела тонкий канал, пробивающий его ауру около виска, как при банальном энергетическом вампиризме. Но, странное дело, канал не уходил куда-то вдаль, а замыкался на другом виске, как будто Мефодий вампирил сам себя!
Ирке показался знакомым этот магический почерк. Искусное наведение с маскировкой под естественный фон ауры плюс защита световой оболочкой, дабы темные не заметили проклятия! Ей показалось, что еще чуть-чуть, и она вспомнит, но тут кто-то уколол ее в руку. Ирка попыталась обернуться – и потеряла сознание. Меркнущим сознанием она отметила, что Мефа в доме уже не было…
Очнулась она в каком-то подвале, связанная толстым кабелем. Впрочем, «очнулась» — это преувеличение. Глаза она открыла, и думать смогла, но во всем теле была какая-то странная расслабленность. Она не смогла даже открыть рот, чтобы произнести заклятие. Напрягшись, она смогла мысленным усилием разорвать провода, но тут же пожалела об этом. По проводам был пущен ток! А так как переменный ток был исключительно изобретением лопухоидов и не использовался магами или стражами, то у Ирки, разумеется, не было против него и защиты!
Хорошо, что Ирка была отличницей. Даже в такую минуту она вспомнила про природу переменного тока, про график – синусоиду и приняла единственно верное решение – все время менять два типа защиты от постоянного тока, которым маги пользовались в схватках, хотя и очень дозировано. Но, к счастью, защита против него все-таки была изобретена. Даже два типа – когда ток идет из тебя и когда ток идет к тебе. Под этой защитой Ирка смогла сконцентрироваться (хотя и с трудом – трудно мысленно двигать предметы, когда приходится менять защиты пятьдесят раз в секунду) и разомкнуть цепь.
Встать она по-прежнему не могла, но, к счастью, она потихоньку начала получать контроль над телом. А пока Ирка отлеживалась, она решила подумать. Подумать над странной ситуацией на Большой Дмитровке.
Во-первых, так легко пробитая ей защита дома. Без «маячка» на той стороне она бы ничего не смогла увидеть. И Ирка точно помнила, что «маячков» там не оставляла. А значит, кто-то, осознанно или неосознанно, дал ей возможность это увидеть.
Во-вторых, странно знакомый рисунок магии. Она не сомневалась, что видела его уже много-много раз.
В-третьих, замкнутый энергетический контур. Он мог означать только одно – кто-то использовал энергию Мефодия для воздействия на самого Мефодия. Что ж, логично. Вмешательство извне он бы заметил. К тому же это означает, что операция была очень сложной. Требующей привлечения громадных объемов энергии, коей у Мефа – бесконечность.
В-четвертых, укол в руку. Ирка не сомневалась в том, что никто не мог подобраться к ней незаметно. К тому же магическую атаку она инстинктивно бы отбила. Значит… Остается предположить, что атака была немагической. А учитывая, что произошел укол, оставался единственный вариант. Наркотик.
Вдали послышались шаги. Ирка уже достаточно отлежалась и почувствовала, что может встать. Она материализовала копье, сделала его невидимым и прикинулась, что все еще без сознания. Копье она держала в руке готовым к броску.
Ирка увидела человека, который к ней приближался. Она так удивилась, что забыла про то, что она «без сознания» и удивленно вскрикнула: «Арей?!»

Глава 4. Жертва и опрометчивость.
— Мы еле тебя нашли. Это такое странное место… Оно экранирует от заклинаний поиска. Пришлось гипнотизировать людей, видевших тебя, и выкачивать из них информацию.
— Что случилось с Мефодием?
Арей вкратце обрисовал перед ней ситуацию. Ирка, в свою очередь, рассказала, что произошло с ней.
Ирка слушала Арея и думала, думала, думала… Даже при всей казуистике мышления она не могла оправдать свое участие в экспедиции. Ведь из-за исчезновения Мефа баланс сил качнулся в сторону Света. И она фактически своими руками возвращает мраку лидерство! А это значит, тысячи и тысячи новых эйдосов будут выдраны у людей. Обычных людей, таких же простых, как и сложных. Которых она сегодня видела. И толстый парень больше не будет размышлять о вселенских проблемах, а будет приземлено выгадывать, где взять деньги на апгрейд компьютера. И бабушка с сумкой будет сидеть дома и ворчать, а не рассказывать сказки внукам. И все по ее вине. Что делать, если на одной чаше весов – твоя любовь, а на другой – тысячи любящих?
И тут у нее перед глазами промелькнул образ инвалидной коляски. И ее посетила холодная, ироничная мысль: «Ну-ну. Ты у нас такая героиня. Несмотря ни на что, спасаешь любимого. Идешь по головам других людей. Ради личного счастья. А ты забыла, ЧТО тебе вернуло ноги? И что случилось с Сэнрой? А ведь ее прегрешение было гораздо меньше, чем твое! И даже, если Арей тебя защитит от других валькирий, ты перестанешь быть валькирией. И ты думаешь, Меф это оценит? Твое самопожертвование? Ты сама знаешь, что нет. Они с Даф связаны. А он… Он даже не узнает тебя».
— Дайте мне день на размышление, — осипшим голосом произнесла она. — Через день я приду к вам в резиденцию и дам ответ.
— Да ты понимаешь, что через день его, может, — начала закипать Дафна, но ее остановил Арей.
— В заглоте нет понятия «время». Валькирия-одиночка, мы даем тебе день на размышление.
***
Евгеша Мошкин лежал в своей комнате и размышлял. Размышлял о странном отсутствии Мефодия. О суматохе Арея и Дафны. А главное – о странных эманациях снега, доносящихся из соседней комнаты. Снега там не было, это точно (насколько понятие «точно» может быть применено к такому сомневающемуся человеку, как Евгений), управлять им не получалось, но он чувствовал, что снег там есть. И его это нервировало. Сильно нервировало. Он в очередной раз попытался передвинуть его, но, разумеется, бесполезно. Такое ощущение, будто ему не хватало силы. Сильно не хватало.
Евгений, как обычно, попытался найти успокоение в чтении. Но ему не читалось. И он начал играть снежинками, падающими за окном. Передвигать их, выстраивать из них буквы и так далее. Евгений заметил кое-что важное, причем абсолютно случайно. Он перепутал и захотел растопить уже растаявшую снежинку. И растопил, что характерно, но ему на это ушло заметно больше энергии. Н отметил этот факт. Путем дальнейших опытов он убедился, что может управлять водой В ПРОШЛОМ, но ему надо на это гораздо больше энергии.
Евгеша был не дурак и сопоставил факты. Он пошел в ту комнату и, путем проб и ошибок, нашел способ попасть в заглот.
Евгений не задумывался над тем, что его ждет на той стороне. Он просто шагнул в тот мир…
— Руки вверх, — сказали ему по-немецки, направив пистолет-пулемет в живот.

Глава 5. Старость – не радость.
К дому №13 по Большой Дмитровке подошел старичок. На вид ему можно было дать лет семьдесят. Кряхтя, поднялся по лестнице. Наступил на руну. Зашел в дом. Поднялся на второй этаж. Подошел к комнате, где сидели Арей, Дафна, Улита, Чимоданов и Ната. До него донеслась фраза: «Куда же он все-таки исчез…»
— Здравствуйте, — сказал он, входя в комнату. – Не узнаете?
Все молча уставились на него.
— Эхе-хе… А ведь я с вами учился. И ты, Дафна, меня обучала рунной магии. И ты, Чимоданов, сражался со мной в паре против боевых комиссионеров. А за тобой, Ната, я пытался ухаживать – и боялся…
Все (не исключая и Арея) выпучили на него глаза. Наконец Ната спросила слабым, неуверенным голосом:
— Мошкин?
— Да. Это я. Вечно сомневающийся, не уверенный ни в чем Мошкин.
Мошкин сухо и кратко обрисовал ситуацию. Это оказался очень странный заглот. Он образовался в результате столкновения нашего мира… с нашим миром. Точка столкновения постоянно перемещается по времени и по месту. Мошкин попал в 15 мая 1941 года в Берлин.
А о себе Мошкин рассказывал очень неохотно. Он оказался там лишенным своего дара. Ведь солнечного затмения, за счет которого он набрал силу, ЕЩЕ НЕ БЫЛО! А значит, он не имел силы.
Пленение. Работа на Аннэнербэ – оккультную организацию, «Наследие предков». Аннэнербэ – секретная организация фашистов для изучения магических технологий. О ней не знали ни в Эдеме, ни в Тартаре. А ведь, если бы Гитлер выиграл, Аннэнербэ смогло бы победить и Тартар, и Эдем, просто задавив числом, «пушечным мясом»…
Разработка летательных аппаратов дискообразной формы, двигающихся на магических принципах. Разгром Гитлера. Плен советскими войсками. Шарашка. Разработка аналогичных летательных аппаратов – теперь для СССР. Побег. Жизнь обычного советского человека. Солнечное затмение. Возвращение сил. Попытка прийти в резиденцию, постоянно проваливающиеся. 10 января 2007 года. Уход Мошкина-парня в заглот. Возможность прийти для Мошкина-старика.
Мошкина, в свою очередь, посвятили в ситуацию с Мефом.
— Я понимаю, на что вы намекаете… Нет. Я вам не помогу. Я слишком стар и устал…
— Ты что, Мошкин? Для стража шестьдесят лет – не срок!
— Да?! А кто из вас, о великие стражи, прожил обычную человеческую жизнь? Жизнь лопухоида? Кто из вас знает, что такое разрабатывать проект за чашку баланды? Кто из вас вообще знает, что такое шарага? Что такое – конструкторское бюро на зоне? Что, если ты не сделаешь расчет или не придумаешь способ сгладить атмосферно-эфирные вихри, тебя просто прирежут! Даже не расстреляют – чтобы пули не тратить! Тяжко это, тяжко. Но гораздо тяжелее разрабатывать проект, зная, что на воплощении твоего проекта в жизнь загнутся миллионы людей в концлагерях! Что ты не пострадаешь – ты в Аннэнербэ. Что будут страдать другие. Задыхаться в газовых камерах, подыхать на сборочных площадках от непосильного труда! Кто из вас, о могущественные стражи, знает это? Нет, вы знаете все это, но предпочитаете закрывать глаза. Для вас смертные – только источник эйдосов. И для вас, темные, — Мошкин развернулся к Дафне, — и для вас, светлые! Вы тоже черпаете свою энергию оттуда. И неважно, что вы «спасаете» эйдосы от тьмы. Вы, «спасая» их, забираете себе. Не отдаете людям!
Воцарилось неловкое молчание.
— Но ведь, если мы… то темные смогут снова… — пробормотала Дафна.
— Да!? – язвительно покачал головой Мошкин. — А вы защищайте людей получше. Но это же невыгодно! Да, вам эйдосы нужны для улучшения жизни людей, защиты их от Тьмы и прочих возвышенных причин. Но… вам все равно они нужны.
Мошкин прошелся по комнате.
— В общем, так. Знаете, во времена Гражданской войны было? Были белые. Были красные. И был батька Махно. «Бей красных, пока не побелеют, бей белых, пока не покраснеют». Так вот, я – батька Махно. Кто со мной?

Глава 6. Ритуал.
— Итак, понятно, — произнес Мошкин. – Никто не высказывает энтузиазма. Позвольте, я объясню. Работая на Аннэнербэ, я, разумеется, имел доступ к их архивам. И вычитал прелюбопытную вещицу. Существовал ритуал, который собирался провести Гитлер. Если кратко – этот ритуал создает третью силу. Силу не света и не тьмы и не их смеси. Для этого ритуала необходимо два предмета, символизирующих Свет и Мрак. Заметьте, не артефакта, а именно предмета. Возможно, вы о них слышали. Это Копье Власти и Чаша Грааля.
Он посмотрел на стену. От стены явственно повеяло холодом, и на ней появился рисунок. Длинное копье с красным древком и черным наконечником. Золотая чаша, инкрустированная рубинами, в которой находилась подозрительно красная жидкость.
— Копье Власти. Выковано первосвященником Иудеи Финеесом. Хранилось в музее в Австрии. Гитлер завладел им в самом начале войны. Именно оно давало ему энергию Мрака, которая почти позволила ему победить. Ныне хранится в том же музее в Австрии. Чаша Грааля. Чаша, наполненная кровью Иешуа. Хранится в подземельях под Ватиканом. Обладая этими предметами, можно произвести ритуал Призвания. Итак, все просто. Я повторяю свой вопрос. Кто со мной?
И тут встал с кресла Арей.
— Пусть это так. Да, я признаюсь – война эта надумана и наиграна с начала и до конца. Это все равно что шахматная партия. Игроки за белых – Троил, Иешуа и еще несколько. Игроки за черных – я, Кводон, Лигул и еще парочка. Но… Эта партия уже вошла в плоть и кровь тысяч и тысяч стражей. Человек, да и страж, не может ни с кем не бороться. Эта партия – это сущность, слившаяся с душой. Нет.
— А вы? – весь пыл Евгения сразу иссяк.
— Нет.
— Нет.
— Нет.
— Нет.
— Ну, что же… — Заметно, что Евгению было трудно это говорить. – Тогда мне придется вас убить. Надо с чего-то начинать. – Он говорил, как будто уговаривая сам себя. Было видно, что из умудренного опытом старика он становился вновь прежним неуверенным, сомневающимся Евгешей.
Он почти умоляюще крикнул: «Надо!»
Одновременно с этим Мошкин выкинул вперед руку, замораживая Арея и материализуя в правой руке ледяной клинок.
Началась рубка. Мошкин постоянно швырял левой рукой ледяные иглы, уворачивался от ударов Улиты и Чимоданова, пытался приморозить и их, но они тоже не стояли на месте. Наконец он ложным ударом отвлек внимание Улиты, создал в левой руке еще один клинок и ударил ее мечом в бок. Улита охнула и осела.
Избавившись от самого опасного противника, Мошкин резким ударом выбил топор из руки Чимоданова. Тот, возможно, в первый раз в жизни, повел себя разумно. Вместо того, чтобы бежать за топором или падать на пол, он взглянул Мошкину в глаза. Сказал: «Ну и что теперь? Убьешь безоружного?» Мошкин опустил меч.
И тут в спину Евгения вонзилось короткое метательное копье.

Глава 7. Шаг влево, шаг вправо…
Евгений прохрипел что-то типа «черт побери» и рухнул на пол. Он чувствовал, что умирает. Ведь он не успел произвести Ритуал, а значит, оставался темным. И оружие Света было для него смертельным. Но он был еще жив… Жить ему оставалось минуты две. И он начал действовать.
Во-первых, ледяной клинок полоснул по горлу Арея, а возвратным движением рассек ему дарх.
Во-вторых, ледяная стружка начала быстро-быстро распиливать копье валькирии. Саму валькирию он не видел, но хоть как-то навредить ей было надо.
В-третьих… Нет. Убивать безоружных он не станет даже в такой ситуации, а Улита уже была мертва.
Под конец… Стоп! Есть же наука – криогеника! Замораживание!
Евгений сконцентрировался. Кажется, в тело умирающего нужно было ввести не то глюкозу, не то фруктозу. Но ему оставалось всего лишь восемнадцать секунд, а за это время он однозначно не успеет ее найти. Он решил положиться на свои возможности и резко заморозил свою кровь. И тут же понял свою ошибку.
Криогеника – сравнительно молодая наука. И одними из первых ее провалов были люди, из которых при размораживании текла кровь. Они почти сразу же умирали. Позже оказалось, что кристаллики льда, замерзая, своими острыми углами разрывали стенки клеток. Позже ученые стали вводить в тело человека глюкозу, чтобы вода замораживалась крохотными капельками, без всяких уголков. Чего Евгений, естественно, не знал.
***
В комнате находились три мертвеца. Улита, Мошкин… и Арей. Страж с разбитым дархом умирает…
Все смотрели на трупы. Эту бойню устроил Мошкин, действуя из лучших побуждений… Он слишком многое знал.
Свобода! Равенство! Братство! О, сколько людей сгубили эти слова! О, сколько людей погибло, не понимая, что везде, где есть свобода, нет равенства, что это просто оксюморон, созданный для того, чтобы сводить с ума людей.
Первой нарушила молчание Ирка.
— Что здесь… — начала она дрожащим голосом, — я п-пришла, а он вас уб-бивает…
Ирке никогда не было так страшно. Даже той ночью, когда она все время думала, решиться – или не решиться, ей не было так страшно. Она понимала, что валькирии – это спецназ, который не может соблюдать дурацкие условности стражей… Но ударить в спину знакомого человека! Человека, пощадившего безоружного?
Перед глазами у Чимоданова стоял образ Мошкина. Мошкина, его ровесника – и глубокого старика. Он пощадил Чимоданова. Он опустил меч. А валькирия его не пощадила.
Ната плакала. Она плакала, быть может, первый раз в жизни. Плакала, не боясь, что кто-то это увидит – и сочтет некрасивой. Она играла с Мошкиным. Быть может, с первым человеком, который полюбил ее не из-за ее магии… Играла. И вот результат. Быть может, если бы она не играла, она смогла бы его уговорить прекратить… или даже не соваться в тот заглот… И еще – ей было по-человечески жалко Евгения.
Внезапно Дафна, неожиданно резко и сухо, спросила:
— И как мы теперь собираемся вернуть Мефодия?

Глава 8. Руки вверх!
Не успела Дафна договорить, как с улицы донесся крик «Работаем, захват!». Через три секунды в окно влетела светошумовая граната.
Только Чимоданов, как специалист по современной боевой технике, понял, что это такое, и успел отвернуться и зажать уши. Остальные уставились на непонятный цилиндр, покатившийся по полу, и ослепли от яркого света. Дафна с Натой, к тому же, оглохли, но Ирку защитил шлем валькирии.
Ирка метнула копье наудачу, на звук. И не ошиблась – с лестницы послышался ох и звук падающего тела.
Это дало Чимоданову кратковременную передышку. Он вскочил и побежал по направлению к своей комнате. Схватил там что-то и побежал обратно. В одной руке он держал чемоданчик, а в другой – гранату РГД-5. Подбежал, швырнул чемодан на пол и скороговоркой сказал Дафне: «Кидай на поражение, я быстро». Подхватил чемодан, открыл его, высыпав на пол груду деталей, и принялся лихорадочно скреплять их друг с другом.
По лестнице бежали все новые и новые солдаты. Ирка метала и метала копье, Дафна вытащила чеку и готова была в любой момент бросить гранату.
Чимоданов наконец собрал свое устройство. Им оказался автомат Калашникова, штурмовая модификация. Швырнул его Нате и снова рванул к себе в комнату.
Ната панически завопила: «Как! Я не умею стрелять!»
Чимоданов примчался снова, с двумя чемоданами. После сборки они оказались пулеметом «Баррет». Только собрав его, он выдохнул: «Мы им нужны живьем». Он не понимал, почему нападающие снова не кидают ослепляющие гранаты, и почему перестала действовать магия. Впрочем, раздумывать ему было некогда.
С улицы послышался голос, искаженный мегафоном:
— Сдавайтесь! Дом окружен! Пси-блокаторы установлены! Ваши пси-способности не действуют!
Дафна швырнула в окно первым, что попалось под руку. Под руку попалась граната.
Широко распространено заблуждение, будто гранаты взрываются с шумом, громом и грохотом. На самом деле взрыв гранаты звучит как простой хлопок. Вот и Дафна сразу не поняла, почему голос в мегафоне замолчал. Только, когда она посмотрела на свою руку и увидела, что гранаты в ней нет, она испугалась.
Ирка встала в полный рост, чтобы метнуть копье. Так кидать было удобнее, но так ее сразу же взял на прицел снайпер. Она не подпадала под приказ, так как не была постоянной обитательницей этого дома… Снайпер нажал на спусковой крючок.

Глава 8. Я только хотел…
Матвей Багров сидел на кровати. Точнее, это только тело Матвея сидело на кровати. Разум Матвея сейчас метался вокруг дома №13 по Большой Дмитровке.
Даже он, некромаг, черпающий силы от смерти, тления и гниения, с трудом пробивался через защиту устройств, названных офицером «пси-блокаторами», а по документам проходящих как «средство противопсионическое, модель 3». Его сил хватило только на две операции: уничтожение светошумовых гранат и восстановление копья валькирии.
Существует логический парадокс. Часть бесконечности равна бесконечности. Или не равна. Множество философов сломали копья об эту тему. Им было хорошо – сидеть в своих салонах, вести приятные беседы насчет бесконечности, относительности и абсолютности… Они не думали, что для кого-нибудь когда-нибудь эта проблема будет иметь практическую ценность. Как сейчас для Матвея.
Он мог видеть пространство в комплексе — «жучок», всаженный им в ауру Мефодия, давал ему такую возможность. Но только видеть. Часть бесконечности оказалась меньше бесконечности.
А какой прекрасный был замысел! Устранить Мефодия, чтобы Ирка прекратила о нем думать. Чтобы променяла мертвого Мефодия на живого Матвея.
А какая виртуозная работа с аурой! Какая тончайшая работа! В сто раз сложнее, чем у советских программистов, перехватывающих управление американскими спутниками! Какое подключение всех частей мироздания! Света и Тьмы, синтеза и распада, альбедо и нигредо, лимфомагии и некромагии! Лимфомагией, магией, противоположной некромагии, Матвей не владел. Но у него под рукой всегда был прекрасный источник – Ирка. Да-да, по терминологии некромагов лимфомагией называется именно магия валькирий.
А какой тактический ход! Уничтожить Мефодия мог только Мефодий. Даже не уничтожить, а… искоренить. Значит… Нужно задействовать прошлое.
А какое устранение Ирки из эпицентра опасных событий! Идея с наркотиком пришла Матвею во время прогулки по парку. Он увидел торговца наркотиками. Он его нейтрализовал. Но потом подумал, что наркотики могут хотя бы один раз послужить благой цели. Она должна была проснуться в подвале и забыть все, что видела.
Прекрасная операция! Но… Недочет.
Природа времени так до конца и не известна. Матвей и не предполагал, что в прошлое сможет пройти другой человек. И из-за него все пошло насмарку.
Те агрегаты, которые конструировал Мошкин, были подвергнуты тщательному анализу. Их принципы работы были изучены. Люди назвали их пси-волнами, пси-полями, пси-регенераторами… Они находились в самом начале пути, который маги и стражи прошли за сотни и тысячи лет. Но у них были компьютеры. Простенькое изобретение, до которого маги так и не додумались. Путем тупого перебора (вначале) и эвристических методов (позже) компьютеры додумались до разрушительнейших заклинаний. Но руководство НИИ понимало, что они неизбежно отстают от классических магов. И оно дал директиву: «Концентрироваться на устройствах пси-защиты!». Оно прекрасно понимало, что атомная ракета, покрытая полем пси-отражения, произведет не меньше разрушений, чем сильнейшее заклинание.
Планы НИИ Матвей не знал. Вокруг их банка данных было раскинуто настолько мощное пси-поглощающее поле, что он не смог сквозь него пробиться. Но им нужны были обитатели резиденции мрака, причем живыми.
Матвея вывел из раздумий хлопок. Гранаты «академики», как Матвей называл сотрудников НИИ, не применяли. Значит, это был бросок осажденных.
Он повернул взгляд и… Застыл. На Ирку был наведен прицел снайперской винтовки. Откуда-то из глубин подсознания всплыло: «ВСС (Винтовка Снайперская Специальная) «Винторез». Калибр – 9 миллиметров. Длина ствола – 200 миллиметров. Разработана в 1987 году».
Он не успел проследить полет пули. Хлоп! И Ирка со струйкой крови, стекающей по лбу, падает на пол.
Ноги сами понесли Матвея за стол. После смерти мозг сохраняет активность еще сорок минут. Если он успеет провести ритуал…
Секретный ритуал некромагов. Позволяет убить любого человека, вне зависимости от того, жив ли он, уже мертв или еще не родился. А также – единственный способ самоубийства для некромагов.
Если он убьет Мефодия, то источник энергии исчезнет и в прошлом все вернется на свои места. Мертвые не воскресятся, но все остальное вернется.

Предэпилог. Мысли Матвея.
Тридцать девять минут. Не отвлекаться. Что ж, теперь и ты, некромаг, узнаешь, что такое умереть…
Тридцать семь минут. Ага, вот оно! Ритуал призыва Смерти. Она должна дать мне какое-то испытание. Если я с ним справлюсь, то она убьет указанного человека и меня. Если нет – то только меня.
Двадцать восемь минут. Приготовления готовы. «О всемогущая, приди и забери меня!».
Двадцать семь минут пятьдесят девять секунд. Это не Мамзелькина. Бабка в желтом плаще, желтой косынке и желтых ботинках. Не похожа на Смерть…
Двадцать семь минут сорок секунд. Она ударила меня косой. «Задавай мне вопросы. Я, Смерть, знаю все. Если ты задашь мне вопрос, на который я не смогу ответить, я убью еще одного человека. У тебя есть три попытки».
Двадцать шесть минут. Плохо дело. Вопрос, на который я рассчитывал, не прошел. На вопрос «Зачем Земля крутится?» она ответила голосом робота:
— Разъясняю. Отвергаются вопросы некорректные, то есть содержащие заведомо ложную информацию, имеющие эмоциональную подоплеку, содержащие неопределенность или риторические вопросы.
Семнадцать минут. Ни одной идеи!
Пятнадцать минут. На вопрос: «Какой вопрос тебе надо задать, чтобы ты убила Мефодия» Смерть ответила: «Никакой. Я знаю все, а значит, могу ответить на любой вопрос».
Пять минут. [Цензура] мать!

Эпилог. Двум смертям не бывать.
Матвей думал. Думал. Думал. Он помнил, что со словом «все» был связан какой-то парадокс. Что-то вроде того, что должно быть исключение… Думать. Думать. Думать.
«Так, пойдем другим путем. Смерть знает все. Она может ответить на любой вопрос. И… Есть!!! Она может задать любой вопрос! Так, формулируем…»
Матвей открыл глаза и гордо произнес: «Можешь ли ты задать такой вопрос, на который сама же не сможешь ответить!»
Смерть застыла. Секунд двадцать она стояла неподвижно. В ее голове просились именно те мысли, на которые Матвей рассчитывал. Она знает все. Она может задать ЛЮБОЙ вопрос и ответить на ЛЮБОЙ вопрос. Поэтому она должна ответить одновременно «да» и «нет». А это означает, что она не знает ответа!
Наконец она открыла глаза. Сказала: «Хорошо придумал, некромаг. Хочешь посмотреть, как я убью его?». Матвей произнес: «Разумеется». Она взяла Матвея за руку и мгновенно перенеслась в заглот. Удар косой, как показалось Матвею, по пустоте. Быстрый вылет из заглота.
Вокруг царила фантамасгория. Пространство выписывало дикие вензеля. Оно то растягивалось, то сжималось, то заламывалось. Закручивалось спиралями. Исчезало и появлялось. Мечта Эйнштейна была осуществлена – пространство проникло во время, а время — в пространство.
И сквозь этот хаос медленно шла старушечья фигурка. Мамзелькина Аида Плаховна. Она шла, и шла, и шла… И пристально смотрела на Смерть, держащую Матвея за руку. Та тоже не отрывала взгляда от Мамзелькиной. Подойдя поближе, Аида произнесла:
— Значит, нашелся-таки некромаг-самоубийца, который выпустил тебя?
— Нашелся. Вот он стоит.
— Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Ты выпустил Морану. Морану Плаховну Мамзелькину. Мою сестру. Зачем ты это сделал? – обратилась Аида к Матвею.
— Я хотел возвратить мир в его исходное состояние. Такое, какое было до моего вмешательства.
— Не надо, не надо, — перебила его Морана. – Вся твоя операция была спланирована мной. Думаешь, почему ты не смогла убить Ирку, будущую валькирию? Это я ее защитила. Даже из своего саркофага я достала до нее.
— Но ты, конечно же, понимаешь что двум Смертям в этом мире не бывать?
— Разумеется.
— Дуэль?
— Дуэль.
Они расчехлили косы и встали в позиции. Затем, точно по команде, поклонились. И скрестили косы.
Это было феерическое зрелище. Пространство, свернутое в клубок. Время, прочно связанное с пространством. И две сухонькие старушки, высекающие искры из своих кос. Удар, блок рукояткой, обход, ложный выпад. Прыжок, блок лезвием, удар рукояткой. Смерть против Смерти. Удар, блок, поворот…
Это длилось долго. Очень долго. Матвей не мог сказать, сколько именно – время изгибалось и извивалось вместе с пространством. Это могло длиться и миллион лет, и наносекунду…

Постэпилог.
Наконец они разошлись. Ни на одной из них не было ни царапины. Не сговариваясь, они одновременно взмахнули руками, и пространство начало успокаиваться. Они пошли в разные стороны. Две старушки. Две Смерти. Две сестры.
Проходя мимо Матвея, Морана шепнула Матвею:
— Мальчик, ты не хочешь ли вернуться в мир живых?
— Конечно, хочу!
— Тогда ты выполнишь одно мое маленькое поручение…

К О Н Е Ц

Мефодий Буслаев. Копье Грааля.
Автор – OUGHT (то есть я).
Бета – а зачем?
Пейринг – стандарт.
Рейтинг – какой получится…
Тип произведения – социально-философский научно-технический медико-биологический колдовско-магический фанфик.
Является продолжением фика «Мефодий Буслаев. Кукушка». Не надо слать замечания на ООС и т. д. – просто прочитайте сначала предыдущий фанфик.

Эпиграф:
Жизнь – это болезнь, от которой есть только одно лекарство.
Чье-то авторитетное мнение.

Глава 1. Мефодий. Пробуждение.

И я почувствовал, что умираю.
Это произошло внезапно. Вдруг.
Тренировка, удар мечом. Чернота. Белое окно вдалеке.
Смерть моего прадеда.
Чувство силы. Я стал всемогущим. Отсюда я ясно видел, как жалко и никчемно я использовал свой дар.
Я узнал все.
Я узнал все самые сокровенные тайны мира. Я узнал, почему е равно эм це квадрат. Я узнал, каким образом надо атаковать Девять Небес. Я узнал, что Герострат не сжег чудо света, а лишь очистил местность от развалин. Я узнал имя архитектора, который на почерневшем от копоти фундаменте возводил храм Артемиды.
Я узнал все.
Я узнал, что Дафна – агент света и что ей поручено наблюдать за мной. Я узнал, что валькирия-одиночка – это та самая Ирка, которая была прикована к инвалидному креслу. Я узнал, что Лигул намеревается подменить Дафну клоном, для чего и лишил ее дара. Я узнал, что борьба Эдема и Тартара – лишь фикция. Что в свете мрака больше, чем в мраке. Что у мрака и света одно начальство.
Я узнал, что Мошкин вырвался из этого круга. Что он восстал против жесткой, изначально заданной системы. Что Мошкин – слишком добрый герой. Что он захотел помочь своим… да, наверное, все-таки друзьям, не догадавшись, что правда для них слишком горька.
Я узнал, кто меня убил. Я узнал, зачем он это делал. Я узнал, кто им руководил. Я узнал, для кого Чимоданов оживлял слугу. Что этот слуга – вместилище для Мораны Плаховны Мамзелькиной.
Я не мог ничего делать. Я был опьянен знаниями. Я пил сок познания жадными губами…
И тут я почувствовал, что что-то тянет меня вниз. Я увидел серебряную нить, связывающую меня с каким-то парнем внизу. Я не сразу понял, что он – это мое тело.
Нить притянула меня к его макушке. Я медленно вошел в нее.
Я вдохнул воздух. Боже, какое забытое ощущение! Как хорошо снова быть… материальным. Чувствовать запахи. Видеть глазами. Осязать на своем теле ремни.
Ремни? Я попытался поднять голову, но не смог этого сделать. Она была примотана к кушетке. Я видел только потолок.
Краем глаза я заметил тень человека.
Я открыл рот и хрипло спросил:
— Где я?
— Вы в психиатрической больнице.
— Где??? – Я не сразу переварил эту информацию.
— Психиатрическая больница №58. Город Москва, если это вам интересно.
До меня медленно начало доходить.
Нет. Нет! НЕТ!
Так значит, все это… вся магия… Большая Дмитровка, 13… Арей… Дафна… всего лишь бред сумасшедшего?
Нет. Невозможно. Нереально. Бред не может быть таким подробным. Таким… настоящим.
— Как я здесь очутился?
— Вы вышли из своего дома. Вы громко разговаривали с пустотой. Ваша голова моталась, как от ударов. Ваша мать вызвала психиатрическую. Мы увезли вас. Все это время вы то и дело говорили сами с собой про какую-то магию, стражей, мечи… Вы прыгали по комнате и махали руками, как будто с кем-то сражаетесь. Пришлось вас связать. Сегодня вы впервые за три года очнулись.
Я потерял сознание.

Глава 2. Мошкин. Освобождение.

Боль. Боги, какая боль!
Копье, пробивающее твое сердце. Мириады льдинок, разрывающих каждую клеточку твоего тела.
Это описать невозможно. Это находится за пределами человеческого понимания, да, пожалуй, и возможностей.
Боли уже нет. Рецепторы, вызывающие болевые импульсы, уже распались. Это не блаженство, нет. Человек, опять-таки, не может ощутить радость избавления от этой боли. Для этого боль слишком сильна…
Странно, что я еще жив. По логике вещей, я уже минуты две должен валяться трупом.
Я еще могу думать, хотя мозг уже разорван…
Или мне только кажется, что я думаю? Может, это только иллюзия?
Я вижу (нет, точно иллюзия – глаза разорвались в первые секунды), как эйдос медленно вылетает из моего тела. Хоть бы он не достался ни свету, ни мраку! Хоть бы его не заметили или сочли негодным!
Но я ещё живой.
Соки вытекают из моего тела. Кстати, как они могут вытекать, если я заморожен?
Я приподнимаю голову и понимаю. Магии требуется подпитка. По крайней мере, врожденной. А я уже мертв или почти мертв.
Приподнимаю?
Как это может быть? Мои мышцы давно уже распались!
Я поворачиваю голову – и замираю.
Я лежу на полу!
Значит, я – не только союз плоти и эйдоса. Значит, во мне есть третий компонент…
Ну да, правильно. Согласно восточной философии, человек состоит из трех частей. Тела, души и духа. Ох, сколько древних манускриптов я прочитал во время Второй Мировой…
Что-то подобное я читал и в магии. Плоть, эйдосы и архей. Тогда я долго думал, почему так много говорят об эйдосе и так мало – об архее.
Наивный! Теперь я прекрасно понимаю. И свет, и мрак всеми силами поддерживают идею о дуалистичности мира. О том, что есть только черное, белое и серое. А информация об архее противоречит этой философии.
Пока я предавался абстрактным размышлениям, мой архей вышел из моей плоти. Я летел. Летел вверх. Серебристая нить связывала меня с моим, теперь я уже точно уверен, трупом.
Вокруг я вижу других мертвецов. Некоторые умерли только что, другие летят уже сотни лет.
Я курсирую между ними. Неудачливый пиротехник, перепутавший порошки. Знаменитая актриса, умершая от инфаркта при известии о присуждения ей какого-то кинозвания. Дачник, перепутавший гадюку с ужом. Волшебник, встретившийся с трансатлантическим лайнером на скорости в три маха. Пассажиры трансатлантического лайнера. Безвестный парень, погибший во время перестрелки в безвестной разборке. Викинг, вышедший целым и невредимым из сотен битв и погибший от кости, застрявшей в горле. Солдат, забывший вытащить штык из ствола винтовки и выстреливший. Ребенок, замученный пытками в концлагере. Еще один. И еще.
Они обступили меня.
Мне больно на них смотреть. Они мучались из-за меня. Из-за моих разработок. Вот – мужик, разорвавшийся на куски из-за вышедшего из-под контроля мю-поля. Вот – женщина, погибшая от истощения во время монтирования дисколета.
Их сотни. Их тысячи. Их сотни тысяч.
Жаль, что у меня нет глаз и я не могу их закрыть…
Из миллионов ртов одновременно доносится вопрос.
«Зачем ты умер?»
Я ожидал чего угодно, но только не этого. Я думал, они будут проклинать меня, спрашивать, зачем я их убил. Но только не этого.
«Нам было единственным утешением здесь, наверху, думать, что ты это делал, чтобы выжить и изменить мир к лучшему. Избавить его от биполярности. Мы решили не подниматься вверх, пока не увидим, что у тебя получилось. А ты вместо того, чтобы менять мир, умер!»
— Но… Как вы смогли меня простить?
«Здесь, наверху, все относительно. Согласен, сначала мы остались, чтобы увидеть, как ты умрешь. Но потом… Потом мы поняли, что от смерти одного старика ничего не изменится. А этот старик имеет все шансы сделать так, чтобы наша трагедия не повторилась. И потом… Не ты, так другой испытывал бы на нас свои проекты. Мы бы все равно сдохли. Да, именно сдохли».
— Но вы же видели, как я умер!
«Видели. Но нам это без разницы. Нас интересует, как ты снова воплотишься на Земле, чтобы продолжить работу!»

Глава 3. Мефодий. Освобождение.
Я очнулся.
Я попытался использовать свой дар, но, разумеется, это ни к чему не привело.
Значит, есть два варианта.
Либо психиатр прав и я – всего лишь больной. И не было никогда ни Дафны, ни Арея, ни Тухломона…
Либо я – не псих и это заточение в психушку – часть того же плана, что и моя «временная смерть». Возможно, что мне вкололи что-нибудь ограничивающее мой дар. Как Дафне, только наоборот.
В любом случае, я не собирался тут оставаться. Если я псих, то уже не опасен для общества, а если не псих, то нужно разобраться с этой проблемой, и желательно снаружи.
Осталось придумать, как это сделать.
Ремни порвать не получится, я уже пробовал. Они сделаны на совесть…
Отцепить их? Но чем? Даже моя голова примотана к кушетке…
Уболтать кого-то, чтобы меня развязали? Но где найти такого олуха?..
Значит, нужно выжидать. Рано или поздно случай представится.
* * *
Случай представился мне на следующий же день.
Меня везли на электросудорожную терапию. Моя кушетка зацепилась об стену. Я шестым чувством почувствовал, что ремень чуть не выскочил из застежки.
Я изо всех сил всем телом шатнулся в сторону стены. Ремень скользнул по стене. А за ним еще один. Несколько томительных секунд они терлись об стену, а потом с сухим щелчком вышли из пазов.
Мысленно поблагодарив строителей, не покрасивших стену, я выдернул левую руку и ударил санитара под дых, а когда он согнулся – в кадык. Как ни странно, слабости от долгого неподвижного лежания не было.
Санитар выбыл. Как ни странно (я отметил про себя, что странностей накапливается многовато), в коридоре больше никого не было, и никто не заметил моей расправы над санитаром. Не знаю, псих я или не псих, но рефлексы у меня отменные.
Размышляя подобным образом, я освобождался от ремней.
Когда я отцеплял ноги, санитары наконец-то заметили, что я сделал с их коллегой, и в здании противно заверещала сирена.
Я быстро оценил ситуацию. В активе у меня – кушетка и связка ремней. В пассиве – возможное сумасшествие, незнание плана больницы, длина коридора, возможность атаки с двух сторон и численное превосходство противника. Расклад неплохой.
Я быстро начал связывать друг с другом ремни. Они – мое единственное оружие, не считая кушетки.
Наконец-то я услышал топот ног. Санитары спешили успокоить буйного больного.
Но буйный больной не хотел успокаиваться. Я схватил импровизированное лассо и изо всех сил толкнул кушетку. И побежал, держась за нее.
Да, это был риск, но риск оправданный. Длина кушетки и ее масса позволяла мне использовать ее в качестве тарана. Был, конечно, шанс, что санитары зацепят меня шприцом, но очень маленький. Вряд ли они достанут меня, учитывая длину кушетки (почти два метра).
Я снес первого санитара, хлестнул ремнями второго и, используя кушетку в качестве опоры, перепрыгнул третьего и четвертого. Видимо, больше санитаров послать на одного подростка они не посчитали нужным.
Но они просчитались. Не знаю, в бреду или наяву, но мне давал уроки Арей, а это вам не со шприцами на больных ходить.
Оставив кушетку, я понесся вниз по лестнице. Я не знал, куда бежать, и двигался наобум. Я пробежал более сорока коридоров и нейтрализовал около пятнадцати санитаров.
Но вот на стене я увидел план эвакуации при пожаре. По нему выходило, что нужно подняться этажом выше, пройти через весь этаж и спуститься по другой лестнице.
Удивляясь странной планировке здания, я побежал наверх.
Но лестницу наверх уже перекрыли санитары.
Может быть, я и ученик Арея, но он учил меня обращаться с мечом, а не с оружием, более всего похожим на кожаные нунчаки.
Они перекрыли лестницу массой. Будь у меня в руках меч, я бы прорубился сквозь них, оставляя позади отрубленные конечности и исколотые тела. Но, во-первых, я не хотел никого убивать. А, во-вторых, ремни, прекрасные для молниеносной операции, абсолютно не подходили для схватки «один против всех». Ими практически невозможно быстро убить.
Тогда я закричал:
— Стоять! Первый, кто подойдет ко мне, лишится глаза! Я псих, мне ничего не будет!
Они остановились. Что ни говори, а собственным здоровьем ради выполнения врачебного долга они жертвовать были не готовы.
Но я понимал, что долго это продолжаться не может. Стоит им найти врачебный пистолет, стреляющий шприцами, и… все.
Я медленно отступал назад, дергая ручки всех кабинетов. Они так же медленно приближались, держась на расстоянии удара плетью.
Я уперся спиной в стену.
Все. Приехали.

Глава 4. Эссиорх. Дневник. 9 января.
Мне часто кажется, что Свет более деструктивен, чем мрак. Свет – это кристалл лазера, накачиваемый Тьмой, чтобы выпустить один сокрушающий импульс…
Когда же это началось? Ах, да, полгода назад.
Полгода назад мне пришла директива. Прямиком из Прозрачных Сфер.
В директиве было сказано, что мне присваивается «за отличное выполнение операций» звание стража-защитника. Для этого мне нужно было сегодня прибыть на Седьмое Небо для выполнения формальностей.
Признаться, я сразу насторожился.
Меня насторожила дата. Как-то слишком быстро… Обычно назначают дату лет на двадцать вперед. И я не такая уж важная персона, чтобы производить церемонию в такой спешке.
Еще меня насторожила фраза про «отличное выполнение». Даже на мой пристрастный взгляд, задания я выполнял не ахти как. Единственной по-настоящему удачной операцией я считаю операцию по уничтожению Кводона. И то там моя роль была более чем скромной…
Когда я прибыл в Эдем, другой страж проскользнул мимо меня. Я не удивился. Наверное, он решил подменить меня, пока будет проводиться церемония.
Я заметно нервничал. Страж-защитник! Это не только новые возможности, это… это… это неописуемо!
Понятно, что я никогда не участвовал в подобных церемониях. Поэтому я не обратил внимание на то, что двое стражей-защитников зашли мне со спины. Я посчитал, что так нужно.
Но я переменил свое мнение, когда услышал текст, который зачитывал мой начальник впереди:
— Таким образом, после рассмотрения дела №3068829509 об обесцвечивании стража-хранителя Эссиорха, суд приговорил: подсудимого признать виновным в умышленной любви к Темной ведьме Улите, а также невраждебном поведении в отношении московского отделения Канцелярии Тьмы, а именно заведующего Канцелярией барона Арея, а также учеников барона Арея, а именно Мефодия Буслаева, Натальи Вихровой, Евгения Мошкина и Петра Чимоданова и назначить ему наказание в виде отстранения от занимаемой им должности хранителя младшего стража Дафны, оттиска крыльев о непосещении мира смертных, а также соответствующих процедур, каковыми являются посещение Озера Просветления, двухгодичное обязательное посещение занятий по блокировке воздействия Темных на душу стража и им сопутствующие. (Возможно, я что-то забыл, пишу по памяти).
После этого, абсолютно не стесняясь моего присутствия, он отдал распоряжение о высылке пятнадцати боевых двоек златокрылых в квадрат [37, 45]. Что это был за квадрат, я так и не понял. Да и не до того мне было. Я переваривал известие.
Когда я опомнился настолько, что мог начать протестовать, моего теперь уже бывшего начальника рядом уже не было.
Стражи-защитники, стоявшие за моей спиной, довольно грубо схватили мои крылья и оттиснули их на желтоватом пергаменте. Теперь, если я выйду из Эдема, мои крылья уничтожатся…
Что ж, теперь мое единственное развлечение – вести дневник. Одно хорошо – здесь я могу надиктовывать его мысленно, не боясь, что магический след перехватят…
Я ложусь на белую землю. Смотрю вниз. Разумеется, ничего не вижу. Для того, чтобы разглядеть Землю, нужен телескоп, в тысячу раз более сильный, чем все телескопы Земли, вместе взятые.
А ну-ка… Вдруг они еще не успели порвать связь между мной и Дафной?
Есть! Я вижу Мефодия. Он фехтует мечом с воздухом.
Так-с, так-с… А что это у него за трубочка в ауре? Похоже на энергетический ка..
Стоп. А где Мефодий? Секунду назад был здесь! Не понял юмора…
Так-так-так… Арей, обследовав место происшествия, ничего не разузнал. Они решили направиться ко мне. Действительно, логичный ход. Но если бы это был я…
Понятно. Я знаю этого типчика, который засел в моем теле. Он из непреклонно-упертых стражей… Разумеется, он отказал.
Так, а что он делает с моим мотоц…
{На этом рукопись обрывается. Нижний край ее как будто порван зубами. Можно различить лишь отдельные слова.}
Свеча… поджег тротил… Валькирия… провод… атака… снайпер… ухо… Улита… меч попал… НЕТ!!, смерть, клубок реальности… Он уже близко…
{Конец рукописи.}

Глава 5. Мефодий. Побег.
Ну вот и все. Мой побег и кончился. Они нашли пистолет со шприцами.
Санитары расступились, освобождая линию выстрела самому меткому из них.
Конечно, я еще могу сопротивляться, уворачиваясь или отбивая ремнями шприцы. Но долго я не продержусь.
Первый шприц летел мне в грудь. Я хлестнул плетью, и он свалился на пол.
Второй. Третий. Четвертый.
И тут мне в голову пришла идея. Конечно, она была сумасбродной, но именно поэтому она могла сработать.
Уворачиваясь от пятого «успокоительного патрона», я упал на пол и схватил пару шприцов. Санитары это заметили и попятились. Видимо они решили, что я намереваюсь метнуть шприцы в них.
Если бы они подумали чуть подольше, то поняли бы, что метнуть шприц практически невозможно, так как он перевернется в воздухе. Но они не подумали.
Я не стал их разубеждать и сделал вид, что хочу швырнуть шприц. Одновременно с этим я загнул у другого шприца кончик, как меня когда-то учил Эдя, когда был сильно навеселе, и вставил его в замочную скважину.
Шансы у меня были мизерные. Я почти не умел открывать замки самодельными отмычками, как ни старался меня научить Эдя, дыша перегаром. И потом, они могли просто выстрелить еще раз, а я не успел бы увернуться.
Я изо всех сил пытался повернуть шприц. Ничего не получалось.
Боковым зрением я заметил поднимающийся пистолет. Я упал на пол, по-прежнему держась за шприц.
Щелк!
Я толкнул дверь, одновременно ломая шприц, чтобы его иголка мешала открыть дверь. Я нырнул в комнату, замечая, что санитары рванули к двери.
Хлоп! Дверь захлопнулась у них перед носом.
Я огляделся. Здесь не было решеток на окнах!
Это, скорее всего, был кабинет какого-то врача. Кушетки, книги с непонятными названиями. Ноутбук.
Схватив печально мигнувший ноутбук и плащ, висящий на стуле, я выглянул в окно. Я не представлял, на каком я нахожусь этаже.
Оказалось, что на втором. Внизу не оказалось ничего интересного. Асфальт. Машины.
Дзынь! – зазвенели стекла.
Я спрыгнул.
Какая все-таки твердая штука – асфальт!
К счастью, я ничего не сломал. Ограничился стесанными ладонями и растяжением в ноге. Ноутбук не пострадал.
Я побежал к автомобилям. Так, эти иномарки в топку, эти «Жигули» – тем более…
Вот оно. Санитарные машины. В одной из них, к счастью торчал ключ зажигания.
Я заскочил в нее, завел машину и рванул к воротам.
Стоп. Стоп. СТОП!!!
Я же не умею водить!
Тогда откуда я знаю, что вот сейчас нужно перейти на следующую передачу?
Подумав на эту тему секунды две, я решил, что эта проблема может подождать. Сейчас у меня более насущная проблема. Таран ворот психиатрической лечебницы.
Разогнавшись примерно до ста километров в час (и откуда у санитарных машин такой двигатель? Впрочем, это также может подождать) я направил машину прямо на ворота.
Санитары, видимо, не ожидали от меня такой наглости, поэтому не усилили защиту ворот. А я уж, грешным делом, боялся, что они подгонят к воротам пару машин и я не смогу провести таран.
Удар!
Ворота, не рассчитанные на такую нагрузку, распахнулись. У машины лишь погнулся бампер.
Конечно, у меня осталось много вопросов. Но самое главное я понял.
Я на свободе!

Статьи к прочтению:

Куда ведет украинский путь? Право голоса

Похожие статьи: