Как вы думаете, что сегодня нужно, чтобы создавались такие фильмы как «москва слезам не верит», «любовь и голуби» и так далее?

      Комментарии к записи Как вы думаете, что сегодня нужно, чтобы создавались такие фильмы как «москва слезам не верит», «любовь и голуби» и так далее? отключены

— Не знаю. Может быть, просто время кинематографа закончилось. Он владел умами и был главным искусством в течение практически 70 лет. Я всегда считал, что смысл профессии режиссера в том, чтобы обратиться к людям с важными словами, которые перевернут их сознание, заставят переосмыслить свою жизнь. Нужно уметь находить новые мысли, новые слова, чтобы пробиться к сердцам людей.
Подробнее: http://vm.ru/news/2016/08/31/vladimir-menshov-sovremennij-kinematograf-uhodit-ot-postanovki-sereznih-problem-331507.html

4. Евгений Гришковец: У меня не осталось надежды на наше кино

Нынешний год объявлен в стране годом российского кино… Этот свой текст я написал не об отечественном кинематографе, а только о своем ощущении от нынешнего его состояния… от сегодняшнего его дня.

Сегодня посмотрел очередную отечественную широкоэкранную комедию. Две недели назад тоже был на премьере. Тоже отечественной. Оба фильма исторические, то есть — фантастические. И не важно, что один типа про ХIХ век, а другой типа про недавнее советское прошлое. Это не важно. Обе картины про иные эпохи. То есть не про нас, не про сейчас… Короче — мифы и легенды. А еще в сентябре смотрел очередное кино производства бывших кавээнщиков…

Я люблю ходить в кинотеатр, я хочу смотреть новое кино, я стараюсь смотреть наши новые фильмы… Но больше уже не могу!!! Меня тошнит!

И нельзя сказать, что я переел нашего кино. Его как было немного, так и остается. И тошнит не от того, что фильмы стали хуже. Они какие были десять лет назад, такие же и есть. Тошнит от того, что надежды не осталось.

Последние лет пятнадцать раза четыре возникали всплески надежд. Российские кинокритики и кинопродюсеры объявляли о возрождении российского кино, о становлении киноиндустрии, о возвращении людям интереса к отечественным фильмам… Фестиваль Кинотавр регулярно объявлял новых героев, и периодически мы радовались каким-то всплескам типа Бумер, Возвращение, Изображая жертву, Шапито шоу, Географ глобус пропил… Мы ожидали появления череды интересных, современных, а главное, самобытных авторов и картин. Мы ругались до хрипоты по поводу Гай Германики и проч… Несколько раз мы наблюдали и фиксировали новую волну нашего кинематографа.

В то же самое время мы гордились, что где-то там, в неведомых далях, Тимур Бекмамбетов захватил голливудский Олимп, с ним работают все великие звезды. А он наш! Доморощенный! И он обязательно вернется и придаст ускорения нашему кинематографу, а главное, киноиндустрии… А кто-то слушал и верил рассказам Роднянского, что, дескать, российские фильмы захватывают новые рынки, что китайцы от нашего кино в восторге, да только и ждут что новых фильмов Бондарчука.

Когда герой очередной новой волны готов снимать хоть ситкомы, хоть рекламу туалетной бумаги — надежда пропадает

Тогда же медленно произрастало и в итоге расцвело наше ноу-хау, то есть такое кино, которое можно назвать одним словом Горько. Общий смысл этих фильмов и главная содержательная их линия — это то, что русские люди очень особенные… Они особенным образом живут, пьют, едят, в целом не работают… Как устроен их миропорядок, совершенно непонятно, но русские люди, несмотря на это, веселые, забавные и жизнерадостные м…и. Об этом и в этом жанре так или иначе сняты все отечественные комедии последних лет. Некоторые смешные.

Но меня тошнит не от этого кино и не от бывших кавээнщиков и камедиклабовцев, которые друг друга убедили в том, что могут не только коротко шутить, но и снимать длинное кино, сериалы, быть продюсерами, режиссерами, сценаристами и даже драматическими актерами. Наглость и самоуверенность всегда процветали на родной почве.

Я о другом…

Еще лет пять назад мне казалось, что тема российских и советских мифов вот-вот будет исчерпана, и российский кинематографический мейнстрим возьмется за что-то другое. Мне казалось, что уже хватит мифологизировать богатырей прошлого из числа артистов, певцов, спортсменов, циркачей, военных, ученых и так далее… Нет, оказалось недостаточно. Пошли мифы о женских батальонах, о танкистах… Сейчас в разработке тема космонавтов и советских писателей с поэтами.

Я понимаю, что у всего этого есть мощный госзаказ. А что еще заказывать государству? Но, очевидно, что со стороны кинематографистов есть и серьезное рвение этот заказ выполнить. Потому что для всех этих заказов находятся исполнители.

Я, конечно, понимаю, что в сегодняшних условиях кинематографистам нужна работа, им нужно что-то есть и пить. При этом их собственные идеи господдержки и интереса продюсеров не находят… Но не до такой же степени!…

Если человек выходил на кинематографический свет как нонкомформист, как смельчак и как представитель новой волны, нельзя так быстро, так легко и главное, так дешево сдаваться. В противном случае пропадает всякая надежда… Когда режиссер, который снимал тот самый острый, свежий и всем полюбившийся Бумер, снимает фильм про Высоцкого, а точнее, что-то вроде Фантомаса, а потом — вялый и полный глупой претензии, но пушистый и гладкий фильм Родина, и при этом ведет себя как мэтр, надежда пропадает. Когда автор и режиссер фильма Я снимает многобюджетный фильм Скорый поезд Москва — Россия, настолько идиотский, что для него не находится у нас в стране идиотов, которые могли бы пойти на это кино… Но по этому фильму ясно, что некогда гордый автор, один из героев очередной новой волны, готов снимать что угодно, хоть ситкомы, хоть рекламу туалетной бумаги — надежда пропадает.

Вот и авторы двух последних премьер — тоже герои Кинотавра и новой волны. Они снимали заметные и весьма самостоятельные картины. У них, казалось, вот-вот появится собственный почерк. И на тебе!…

Сейчас, когда выходит на экран очередной отечественный блокбастер про каких-то мифических персонажей или полумифические события, в сущности, не важно, кто режиссер этого фильма, если, конечно, это не Федор Бондарчук. Просто, если выходит фильм Бондарчука, то ясно, что это общегосударственное событие, а стало быть, в этом фильме будут задействованы лучшие силы и наибольшие средства. Другие фильмы от фильмов Федора отличаются мало, разве что только тем, что во всех смыслах поскромнее. Бондарчук первым пробует новые возможности и технологии нашей киноиндустрии. Все остальные фильмы снимаются такой же картинкой, такой же техникой, таким же монтажом… только попроще.

У такого кино сложился уже и определенный пул артистов. Прекрасных артистов! Только в этих фильмах непонятно, как они сыграли: хорошо или плохо. Потому что при таком жестком и быстром монтаже, когда зритель не успевает сфокусироваться, при такой яркой, глянцевой картинке и таком сочном и громком звуке просто невозможно понять, как сыграл актер, и играл ли он вообще.

Когда-то в детстве я смотрел даже для того времени старые американские фильмы про Синдбада, и меня очень пугали циклопы и драконы. Эти фильмы мой сын смотреть не может. В них все прекрасно, кроме смешных для сегодняшнего человека пластилиновых циклопов. Японский фильм Легенда о динозавре довел меня до состояния ужаса в мои пятнадцать лет. Теперь это смотреть смешно. Еще двадцать лет назад эффекты фильма Титаник казались чудом, потом первые серии Гарри Потера и Властелина колец потрясали воображение. Теперь все компьютерные эффекты того времени смотрятся как наивные. Даже Аватар уже устарел. Это происходит моментально. А вот Баба-яга в исполнении Милляра и ее избушка на курьих ножках, сделанная бутафорами, из наших старых фильмов Роу до сих пор и страшная, и смешная. И черно-белый старик Хоттабыч с некомпьютерными волшебствами до сих пор детям интересен, и Шел по улице волшебник, и Старая, старая сказка, и Город мастеров…

Все без исключения спецэффекты и компьютерные чудеса очень и очень быстро устаревают. Даже самые-самые крутые. И скорее всего самые первые фильмы Звездных войн проживут дольше, чем новейшие серии именно по причине отсутствия компьютерных эффектов…

Компьютерные чудеса, компьютерная графика и нарисованный компьютером мир в наших новых фильмах устарели еще до выхода фильмов на экран. Спецэффекты в наших фильмах устарели еще до начала съемок, до начала написания сценария. Одно можно сказать про эти эффекты и компьютерные чудеса — убожество! Но не просто убожество, а убожество постыдное, потому что вторичное. Вторичное всегда постыдно. В этом смысле автомобиль Москвич был хоть и хуже, но менее стыдным, чем Жигули, поскольку знаменитая Жигули-Копейка была плохой копией и без того довольно хренового Фиата.

В спецэффектах наших фильмов видно одно: полное отсутствие самостоятельной и самобытной идеи…

На днях с полным восторгом пересмотрел фильм Степень риска Ильи Авербаха. 1968 год. В этом фильме современно все. Он сейчас больше про нас, чем любой сегодня снятый фильм про семидесятые годы прошлого века. В Степени риска актеры существуют так естественно, так живо, натурально и подлинно, как ни один актер не существовал в псевдодокументальных фильмах режиссеров новой волны. У Авербаха Смоктуновский такой!… А старший Ливанов играет совсем непостижимо.

Такое кино никто и никогда не умел и не научился снимать. При том, что фильм Степень риска был в 1968 году одним из многих снятых фильмов. Одновременно с Авербахом тогда работали Тарковский, Шукшин, Козинцев, Хуциев, Данелия… Да сколько их там было! Смотрел фильм Авербаха и понимал, что без этого автора, без этого фильма вряд ли появился бы, например, Терренс Малик…

Этот скромный черно-белый фильм, бюджет которого по сегодняшним меркам ничтожен, сейчас мог бы быть показан в любой стране в любой аудитории и был бы ясен и был бы принят. А при этом остался бы сугубо отечественным фильмом, глубоко самобытным…

Позавчера по каналу Звезда ночью показывали На войне, как на войне. В очередной раз посмотрел от начала до конца. Этот фильм в свое время тоже был одним из… И это такое кино, какое тоже никто снимать не умеет…

Я не понимаю, что происходит с отечественным кинематографом. Не знаю, почему очередная новая волна оказывается такой мелкой, что весь наш кинопроцесс последних пятнадцати лет представляет из себя мелкую рябь. Я не понимаю, почему появляющиеся герои так быстро от геройства отказываются и, в сущности, исчезают, становятся безликими строчками в титрах очередного ничем не примечательного блокбастера. Не знаю, почему люди, пришедшие в кино со своими собственными задачами, почти моментально соглашаются делать что угодно, а главное, я не понимаю, почему тем, кто заказывает в российском кинематографе музыку, нужен в результате такой бессмысленный вторяк.

И в завершение маленькая притча…

В детстве и юности я очень хотел иметь настоящие джинсы. Но у меня их не было. Это было очень дорого, да и задорого было сложно достать. Джинсы мне даже снились… А в Кузбассе, где проходило мое детство, была швейная фабрика Тайга. Это предприятие шило пальто, куртки, пиджаки, брюки. Все это носили учителя, инженеры, врачи из числа тех, кто не был модником и не имел связей. То есть носили многие-многие люди.

И вот однажды фабрика Тайга выпустила партию джинсов. Эти джинсы никто не стал покупать. Фирменные стоили у спекулянтов 120-150 рублей, а то и дороже. Тайга продавала свои джинсы по 17 рублей. Никто не брал. Почему?

А западло было! (Слово западло активно употреблялось в Кузбассе во времена моего детства. Употреблялось в смысле : стыдно, противно. Но по отношению джинсов фабрики Тайга употреблялось только слово западло, ударение на последний слог). Уж лучше было себе купить какие-нибудь серые или коричневые полушерстяные штаны фабрики Тайга, но только не джинсы, которые пытались из себя изобразить что-то не наше, что-то фирменное. Даже самые простые работяги и те не брали. Уж слишком хорошо было видно, что джинсы не настоящие. Подделка, вторяк…. Западло.

Вот с каким ощущением я покидал сегодня кинозал.

У меня нет никаких претензий к актерам, которые снялись в этом фильме. Многие из них по-настоящему мною любимы, и некоторые мои хорошие приятели и друзья. У меня нет претензий к режиссеру. Вообще никаких. Он сделал то, что от него требовалось. Если бы на его месте был другой, фильм получился бы все равно точно такой же. У меня вообще нет ни к кому никаких претензий. Даже к министру культуры. Фильм как фильм, один из многих. А вот кинематограф наш, такой, какой он есть сейчас, у меня вызвал тошноту.

Ничего особенного не случилось. Просто накопилось. Копилось, копилось и дошло до тошноты… И до отсутствия всякой надежды. А еще дошло до того, что появилось внятное понимание, что наш кинематографический мейнстрим и киноиндустрия похожи на ту самую фабрику Тайга, которая отказалась шить пальто и пиджаки, а стала шить только те самые джинсы, которые носить западло.

Тьфу… Как же давно не употреблял я этого слова.

Текст взят с сайта Евгения Гришковца odnovremenno.com — с разрешения автора.

Статьи к прочтению:

Сегодня вечером. «Москва слезам не верит». Выпуск от 04.11.2017


Похожие статьи: